Стратегии устойчивого развития

Устойчивое развитие и глобальные экосистемные процессы

Как известно, все мы живем под солнцем и благодаря Солнцу. Но также и вопреки Солнцу – от его излишней активности нас защищает озоновый слой.

Мы не будем говорить о том, что в настоящее время атмосфера пропускает 390 ppmv CO2, что уже приближается к пороговым значениям земной системы. Мы достигли точки, при которой потеря летнего полярного морского льда почти наверняка необратима. Это ведет не только к затоплению новых территорий, но и к существенному потеплению вод мирового океана, что также ведет к изменению существующих экосистем и вымиранию многих видов. В том числе – в не столь отдаленной перспективе – человека.

Оценка экосистем на пороге тысячелетия (2005 г.) пришла к выводу, что изменения в экосистемах в результате деятельности человека за последние 50 лет были более быстрыми, чем когда-либо в истории человечества, что увеличило риски резких и необратимых изменений. Основными движущими силами изменений стали спрос на продукты питания, воду и природные ресурсы. Это вызывает серьезную утрату биоразнообразия и приводит к изменениям в экосистемных процессах.

Около четверти углекислого газа, который человечество выбрасывает в атмосферу, в конечном итоге растворяется в океанах. Здесь он образует угольную кислоту, изменяя химический состав океана и снижая pH поверхностных вод. Эта повышенная кислотность снижает количество доступных карбонат-ионов, которые являются важным «строительным блоком», используемым многими морскими видами для формирования раковин и скелетов. Эта повышающаяся кислотность затрудняет рост и выживание таких организмов, как кораллы и некоторые виды моллюсков и планктона. Утрата этих видов изменит структуру и динамику экосистем океана и потенциально может привести к резкому сокращению рыбных запасов.

По сравнению с доиндустриальными временами кислотность поверхности океана уже увеличилась на 30 процентов. В отличие от большинства других видов антропогенного воздействия на морскую среду, которые часто носят локальный характер, закисление океана имеет значение для всей планеты.

Все это также имеет прямое влияние на глобальный гидрологический цикл – изменение климата сильно влияет на круговорот пресной воды. Вода становится все более дефицитной – к 2050 году около полумиллиарда человек, вероятно, будут испытывать нехватку воды. Кстати, уже сейчас можно сравнить стоимость бутелированной воды со стоимостью бензина.

На дефицит пресной воды также имеет прямое влияние сельское хозяйство – последствия модификации водных объектов человеком включают как глобальные изменения речного стока, так и сдвиги в потоках пара, возникающие в результате изменения землепользования. Сельское хозяйство оказывает влияние на водные потоки и биогеохимический круговорот углерода, азота, фосфора и других важных элементов.

Биогеохимические циклы азота и фосфора были радикально изменены человеком в результате многих промышленных и сельскохозяйственных процессов. Азот и фосфор являются важными элементами для роста растений, поэтому производство и внесение удобрений является основной проблемой. В результате деятельности человека в реактивные формы преобразуется больше атмосферного азота, чем во всех земных процессах, вместе взятых. Большая часть этого нового реактивного азота выбрасывается в атмосферу в различных формах, а не поглощается растениями. Когда идет дождь, он загрязняет водные пути и прибрежные зоны или накапливается в земной биосфере.

Аналогичным образом, относительно небольшая часть фосфорных удобрений, вносимых в системы производства продуктов питания, усваивается растениями; большая часть фосфора, мобилизуемого людьми, также попадает в водные системы. Значительная часть внесенных азота и фосфора попадает в море, что ведет к необратимым последствиям. Одним из примеров этого эффекта в региональном масштабе является сокращение улова креветок в «мертвой зоне» Мексиканского залива, вызванное транспортировкой удобрений по рекам со Среднего Запада США.

Устойчивое развитие и экономический рост

Напрашивается очевидный вывод – мы должны научиться эффективней и рациональней использовать имеющиеся ресурсы. Но есть одна проблемка – парадокс Джевонса, который утверждает, что в долгосрочной перспективе повышение эффективности использования ресурсов приведет к увеличению потребления ресурсов, а не к снижению.

Как показал Джевонс еще в 1865 на примере использования каменного угля, «Теперь, если количество угля, используемого, например, в доменной печи, будет уменьшено по сравнению с производительностью, прибыль от торговли увеличится, будет привлечен новый капитал, цена на чугун упадет, но спрос на него увеличивается; и в конечном итоге большее количество печей более чем компенсирует уменьшение потребления каждой из них. И если это не всегда результат в рамках одной отрасли, следует помнить, что прогресс любой отрасли производства стимулирует новую деятельность в большинстве других отраслей»( Jevons, 1865).

Обратите внимание: в данном примере рационализация в использовании угля ведет в долгосрочной перспективе к увеличению потребления не только самого угля, но и других ресурсов.

То есть, если мы просто научимся эффективней использовать природные ресурсы при нынешнем уровне потребления, это практически ничего не изменит. Мы должны изменить само потребление. Но это невозможно, поскольку вся наша экономическая модель основана на непрерывном росте.

Мы признаем одно направление прогресса – вперед и вверх. Неудивительно, что и экономический прогресс принимает у нас такую же форму – он основан на ВВП, который должен постоянно расти. Независимо от того, идет ли нам это на пользу.

Валовый внутренний продукт был придуман в тридцатых годах прошлого века, и с тех пор он стал ключевой целью любой экономики и политики. Мы до сих пор считаем, что решить наши экономические проблемы может дальнейший рост. Именно об этом еще в 1960 году писал Уолт Уитмен Ростоу в своем классическом произведении «Ступени экономического роста: некоммунистический манифест».

В нем он писал, что экономики неизбежно проходят пять стадий:

Традиционное общество, когда объем производства страны ограничен существующими технологиями, институтами и мировоззрением;
Затем появляются предпосылки для роста – зарождение банковского дела, механизация труда, рост становится национальным достоянием;
Взлет – «сложные проценты» встраиваются в экономические институты, и рост становится нормальным состоянием;
Зрелость – становится возможной любая промышленность независимо от ресурсной базы;
Век массового потребления – людям доступны любые потребительские товары. Все более доступны. Настоящий капиталистический рай, который должен длиться вечно.

Это похоже на взлетающий самолет, который, постоянно набирая высоту, везет нас к светлому будущему. Но этому самолету не суждено приземлиться – ведь он постоянно идет на взлет. Как говорит профессор Копенгагенского университета Кейт Рэйворз, «Ростоу предлагает нам лететь в закат массового потребления».

Об этом знал и сам Ростоу, который писал: «История ставит нам вопрос: что делать, когда реальный рост доходов утратит свою привлекательность?». Но он оставил этот вопрос без ответа, поскольку являлся советником Джона Кеннеди, избирательная кампания которого обещала 5%-ный рост экономики. Ему было положено и дальше вести этот самолет, а не спрашивать, где и когда будет позволено приземлиться. С тех пор наши экономики рассчитывают на бесконечный рост, требуют его и полностью от него зависят.

Устойчивое развитие и культура

Под этот рост адаптирована вся современная культура, основанная на непрерывном потреблении и «успешности». При этом нам совершенно не важно, что все наши представления об успехе придумали американские маркетологи двадцатого века, поскольку в условиях постоянного кризиса перепроизводства человек должен непрерывно потреблять, независимо от того, нужно ему это, или нет.

Проблема нашей культуры в том, что мы находимся в постоянной битве за успешность и сравниваем свой успех с его максимальной формой – мы не успешны, если у нас нет такой же яхты, как у Абрамовича. Даже при том, что большинству из нас попросту не нужны ни такая яхта, ни тот спектр проблем, которые с ней связаны. Представьте, что сегодня вам подарили такую яхту. Что вы с ней будете делать? Как вы будете ей управлять? Где вы ее будете парковать? Сколько это будет стоить? Как вы будете ее обслуживать? Как вы будете выстраивать систему контроля? Вы уверены, что вам все это нужно? Или, возможно, вас сделало бы счастливее что-то попроще?

Чтобы выйти из череды непрерывно усиливающихся кризисов, экономика должна идти нам на пользу независимо от того, растет она или нет. Но это требует глобальнейшей перестройки экономической, политической и культурной систем.

Вывод один – мы должны изменить культуру потребления. Мы должны изменить культуру. Нам должно стать стыдно демонстрировать пафосное потребление. Нам должно быть стыдно потреблять сверх меры. Нам должно быть стыдно избыточно расходовать ресурсы. Минимализм должен стать нашим стилем жизни.

В существенной степени эти процессы уже можно наблюдать в Скандинавии благодаря хюгге – культуре достаточности. Волшебным образом именно в этих странах мы также можем наблюдать максимальный уровень счастья. И это – еще один закономерный системный процесс, связанный с отсутствием необходимости соревноваться в успешности, что избавляет от постоянного стресса, высвобождает достаточное количество свободного времени и позволяет реализовываться в любимом деле.

Устойчивое развитие и сельское хозяйство

Впрочем, и это позволит решить далеко не все проблемы. Мы хотим качественно питаться – вкусной, полезной и здоровой пищей. Это естественная потребность. Сейчас мы не будем говорить о качестве большинства современных продуктов, хотя уже есть достаточное количество свидетельств, что именно они являются причиной многих заболеваний. Но проблема гораздо глубже.

Проблема в том, что производство качественной и полезной пищи (той, которую принято называть «органической») тоже связано с вредом для экосистем. Кроме того, ожидается, что к 2050 году численность населения достигнет 10 миллиардов человек, и те технологии производства продуктов питания, которые мы имеем сегодня, не позволят обеспечить едой всех людей. Мы стоим на пороге глобального голода, хотя сегодня это кажется чем-то невероятным.

Вследствие эрозии, загрязнения и ухудшения качества почв остается все меньше земель, пригодных для землепользования – особенно остро эта проблема коснулась Азиатского региона. Другая проблема коснулась «глобального Юга» – вследствие постоянного экспорта продуктов земледелия в страны «глобального Севера», в землях южных стран остается все меньше питательных веществ, ведь они были вывезены вместе с продукцией в другие страны и не вернулись обратно в почву.

Еще одна проблема коснулась всех – вследствие механизации и обработки почвы тяжелой техникой происходит постоянное уплотнение почвы, вследствие чего она постепенно становится непригодной к использованию. Также количество плодородных почв постоянно уменьшается из-за эрозии и расширения городской застройки.

Следующая проблема связана с внедрением ГМО – несмотря на то, что нет прямых доказательств вреда данных продуктов, не доказано и обратное, однако в ряде стран эта технология уже получила очень широкое распространение. Но не будем рассуждать на тему вреда генетически модифицированных продуктов – временно предположим, что ее нет. Что тогда? Какие выводы и последствия из этого проистекают?

На текущий момент основные области применения ГМО в сельском хозяйстве – увеличение устойчивости растений к гербицидам и вредителям. Повышенная устойчивость к гербицидам нужна для того, чтобы увеличить их использование и полностью вытравить сорняки, увеличив тем самым выход продукции. Но это ведет к накоплению вредных веществ в растениях и продуктах (а значит, они вредны хотя бы по этой причине), а также в земле, что ведет к ее еще более стремительной деградации, загрязнению грунтовых вод и водоемов и изменению экосистем.

Кроме того, существует проблема «утечки генов» – вследствие перекрестного опыления эти свойства могут передаться сорнякам, которые станут неубиваемыми. А значит, земля опять перестанет быть пригодной для земледелия.

Чем опасны генные модификации, направлены на повышение устойчивости растений к вредителям? Предположим, что ничем. Для человека. Зато вредители, как и положено, дружно вымрут. В основной массе. Зато те, которым приспичит выжить, дадут потомство, и мы получим популяцию неубиваемых вредителей. Неубиваемых ничем, ведь смысл модификации заключается в том, что растения сами начинают синтезировать те же вещества, которые содержатся в инсектицидах.

Но – переходим к животноводству. Самому натуральному и органическому, которое только можно представить.

Например, в период с 1990 по 2010 года увеличение углекислого газа, связанного с исчезновением лесов, на 30% связано с вырубкой лесов в Бразилии. Что на 71% связано с расширением площади земель, занятых животноводством и экспортом бразильской говядины.

Но парадокс в том, что на вырубку лесов в Бразилии также влияет и европейское животноводство. Ведь животноводство зависит от комбикормов, существенным компонентом которых является соя. Которую нужно где-то вырастить. К примеру – в Бразилии. Именно с производством сои связаны еще 29% выбросов углекислого газа, обусловленного вырубкой бразильских лесов.

Именно поэтому ответственные европейские производители стараются переходить на заготовку и выращивание собственных кормов, но это обуславливает уменьшение объемов производства. А значит – подорожание мяса и уменьшение его доли в нашем рационе.

Но это не все проблемы животноводства. Оно само является причиной парниковых выбросов. Например, в Дании 20% от выбросов всех парниковых газов приходится именно на сельское хозяйство. Но не на выхлопы от машин – это газы, выделяемые животными (63% приходится на коров и 32% — на свиноводство).

Продуктами животноводства также являются закись азота и метан. Закись азота обладает парниковым эффектом, который почти в 300 раз сильнее, чем от углекислого газа, и высвобождается в основном из навоза и удобрений. Парниковый эффект метана в 25 раз сильнее, чем углекислого газа, и он также освобождается из навоза, а также пищеварительной системы жвачных животных.

Для европейцев эта проблема действительно актуальна – крупнейший производитель свинины в Европе, компания «Danish Crown», поставила перед собой цель вдвое сократить выбросы углекислого газа к 2030 году, а крупнейший в Скандинавии производитель молочной продукции Aria стремиться к сокращению выбросов на 30% на каждый литр молока к этому же сроку. Обе компании стремятся к достижению уровня нулевого выброса к 2050 году, как бы немыслимо это ни звучало.

Для достижения этой цели используются даже такие решения, как селекция коров с меньшим количеством отрыжки (за счет этого планируется сократить количество выбросов на 10%), различные способы утилизации навоза и его преобразование в биогаз. Однако, эти решения требуют колоссальных инвестиций, которые практически нереальны в условиях рыночной экономики.

Устойчивое развитие и бизнес

Для озеленения бизнеса европейцы предлагают ряд, казалось бы, очевидных решений. В первую очередь – начать смотреть на экологизацию не как на очередную статью расходов, а как на критерий оптимизированности процессов, который позволяет сделать ваш бизнес более эффективным.

Соответственно, первая рекомендация, которую дают европейцы – внедрять технологии «бережливого производства», в том числе относительно экологизации всех процессов. Как вы можете сэкономить таким образом, чтобы потреблять меньше электроэнергии? Как вы можете сэкономить, оставляя меньше отходов? Как вы можете сэкономить, потребляя меньше ресурсов и снижая уровень загрязнения?

Следующая рекомендация скандинавов – эко-брендинг. Позиционируйте себя как «зеленую» компанию и объясняйте потребителям, каким образом ваш подход к бизнесу делает лучше вашу продукцию, окружающую среду и здоровье самих потребителей. Не жалейте усилий на то, чтобы объяснить это.

Кроме того, вам придется контролировать своих поставщиков и подрядчиков – вы берете ответственность за экологичность всей производственной цепочки. Также создавайте общественные движения и лоббируйте экологические законопроекты – это придаст больший социальный вес вашей компании и вашим продуктам.

И, конечно же, не пренебрегайте эко-маркировкой – когда сторонние авторитетные организации засвидетельствовали качество и экологичность вашей продукции и поставили на ней свой узнаваемый знак, это помогает вашим потребителям выделить именно ваш продукт из огромного числа остальных.

Так, во всяком случае, думают скандинавские эксперты по устойчивому развитию. Но есть одна маленькая проблема — все это не гарантирует вам получение прибыли, особенно в российских реалиях. Даже в самой Скандинавии, по данным социологических исследований, многие потребители уверяют, что предпочитают выбирать продукцию эко-производителей, но потом эти же самые люди приходят в магазин и покупают не то, что экологичней, а то, что доступней.

Впрочем, даже сами скандинавы признают, что этот путь будет длиннее, труднее и намного дороже, чем построение обычного бизнеса (которое само по себе не является простым и дешевым).

Скандинавы выделяют три стадии «экологизации» компании:

«Пробуждение», появление интереса к проблемам экологии, изучение темы и планомерный поиск решений. На этом этапе компании начинают с повышения заботы о своих сотрудниках, а также ищут примеры реализованных эко-практик.
Внедрение эко-решений в технологические процессы. На этом этапе компания переходит к практике, часто – методом проб и ошибок.
Формирование устойчивой экологичной бизнес-модели.

Как можно заметить, эти решения ориентированы на компании, у которых уже, в общем-то, все хорошо – как минимум не стоит вопрос выживания. Поскольку, по данным исследований, даже скандинавские потребители, выражая огромное желание покупать экологичные продукты, подчеркивают, что это не должно стоить дороже обычных продуктов и на практике они все равно покупают то, что могут себе позволить. А ведь это благополучная Европа.

Впрочем, есть примеры малого бизнеса, которые изначально стартовали как «зеленые» организации – например, рестораны. Но они подчеркивают, что их путь был намного трудней и дороже, чем путь любого из их конкурентов.

Любопытен пример развития в Швеции альтернативной энергетики. Поскольку очевидно, что само развитие альтернативной энергетики неконкурентоспособно по сравнению с традиционной энергетикой, самым логичным казался путь введения субсидий и дотаций (что сделали некоторые другие страны).

Вместо этого в 1990 году шведы повысили налоги на ископаемое топливо и выбросы углерода, одновременно максимально упростив и удешевив все организационно-бюрократические процедуры, связанные с внедрением альтернативной энергетики. Также государством внедрялось обучение специалистов по альтернативной энергетике и внедрение соответствующей инфраструктуры.

В результате сегодня Швеция использует такое же количество биогаза на душу населения, сколько угля использует Китай, а энергии ветра на душу населения вырабатывает больше, чем любая другая страна в мире (данные актуальны на лето 2021, до разгара энергетического кризиса — как оно будет дальше, покажет время).

Кроме того, строительство и оборудование для производства биогаза и выработки ветряной энергии в Швеции стоит намного дешевле, чем где бы то ни было, поскольку в условиях отсутствия субсидий предприниматели и разработчики изначально искали максимально дешевые решения.

Но что сделало возможным само принятие подобных решений? В первую очередь то, что культура, система ценностей и массовое сознание скандинавских стран были готовы к подобным решениям. В том числе потому, что уже был достигнут определенный уровень благополучия и вопрос выживания у скандинавов уже не стоял.

Другой важный фактор – доверие к правительству. Это сразу дает ответ на вопрос, возможны ли подобные решения в нашей стране. В ситуации, когда массово сгорают наши леса для того, чтобы скрыть объемы незаконной вырубки, любая подобная инициатива со стороны правительства будет принята с недоверием.

Поэтому наша первостепенная задача – создание общественного контроля за действиями чиновников и изменение культуры потребления на культуру устойчивого развития. К этому наше общество вполне готово. Первое, что мы можем реализовать сегодня – это механизмы общественного давления и конструктивного диалога между народом и властью.

Алексей Недозрелов

P.S. Если вам нужна помощь в разработке стратегий устойчивого развития, вы можете связаться со мной ЗДЕСЬ. Также вы можете посмотреть мои кейсы по разработке стратегий развития заповедных территорий — в частности, комплексной стратегии развития Шорского национального парка на 2021-2025 гг. (а также кейсы сотрудничества с НП «Онежское Поморье», НП «Смоленское Поозерье», заповедником «Белогорье» и пр.).